Смешанный плесневый микоз кожи и мягких тканей ягодичных областей как осложнение пластической операции липофилинга у иммунокомпетентной пациентки молодого возраста (клинический случай и обзор литературы)

• Оболенский В.Н.
• Бурова С.А.
• Чапарьян Б.А.
• Фефелов С.А.
• Каштанова А.А.
• Горбачева Ю.В.

Резюме

Представлен обзор данных литературы (ресурс PubMed) по проблематике риска осложнений процедуры липофилинга с подробным анализом классификации, патогенеза, методов диагностики и алгоритмов лечения двух наиболее опасных видов инвазивных плесневых микозов: аспергиллеза и мукормикоза, а также их сочетания. Приведен клинический пример лечения пациентки с обширным инвазивным микозом (аспергиллез + мукормикоз) тазового пояса после липофилинга ягодиц в раннем послеоперационном периоде; период наблюдения составил 1 год.

Ключевые слова:липофилинг; осложнения липофилинга; кожа; инвазивный микоз; аспергиллез; мукормикоз

Липофилинг - пластическая операция, заключающаяся в инъекционной трансплантации жировой ткани для достижения лучших контуров и коррекции анатомических особенностей лица и тела. Относится к категории малотравматичных операций: это пересадка аутологичного жира в область ягодиц, груди или других областей без применения имплантатов. По данным Международного общества эстетической и пластической хирургии (The International Society of Aesthetic Plastic Surgery, ISAPS), ежегодно по всему миру выполняется около 300 000 процедур липофилинга [1].

Операция проводится в 3 этапа: 1) сбор жира с донорского участка липосакционным способом; 2) очистка изъятой жировой ткани; 3) введение очищенного жира специальной иглой в нужный участок тела.

Как любое хирургическое вмешательство, липофилинг имеет риск возникновения ряда осложнений.

1. Эстетические: образование бугристости кожи, асимметрия контуров из-за неравномерной адаптации введенного жира.

2. Инфекционные: пульсирующие болевые ощущения, гиперемия и отек кожи, гнойное воспаление тканей в зоне проколов, некротизирующий фасциит, грибковая инфекция, сепсис.

3. Другие осложнения: нарушение чувствительности кожи, атрофия пересаженных жировых клеток, гранулематозное воспаление, гематомы и серомы в местах забора жира, некроз, рубцы, аллергическая реакция на анестезию, перфорация внутренних органов, жировая эмболия, образование тромбов, травматизация седалищного нерва.

Одними из специфических методов профилактики являются использование одноразовых канюль, применение "закрытого контура" при заборе жира в липоколлектор и его дальнейшее перемещение с помощью вспомогательных систем без или с минимальным контактом с воздухом, а также интраоперационно дополнительная обработка вводимой в ткани канюли раствором повидон-йода непосредственно перед липофилингом и добавление антибиотиков в липоаспират [2-6].

Инвазивный микоз - это тяжелое поражение мягких тканей и внутренних органов плесневыми или дрожжевыми грибами, как правило, у иммунокомпрометированных пациентов. Основными возбудителями инвазивных микозов выступают Aspergillus spp. и Candida spp., однако в последнее время все более актуальными становятся инфекции, вызванные мукормицетами (Mucorales). Для инвазивного аспергиллеза и мукормикоза характерны сходные факторы риска и некоторые клинические признаки, но есть и различия в методах диагностики и лечения. Основными методами диагностики этих инвазивных микозов остаются прямая микроскопия и культуральное исследование биосубстратов, но особенно информативно гистологическое исследование. Летальность при диссеминированном аспергиллезе достигает 60-90%. Уровень летальности при мукормикозе в целом (все формы) составляет примерно 50%, но при диссеминированной патологии или поражении головного мозга на фоне нейтропении показатель возрастает почти до 100%. При мукормикозе кожи уровень смертности ниже, а именно около 38% [7-19].

В опубликованных обзорах авторы выделяют 6 основных клинических форм мукормикоза: рино-орбитальный, рино-орбито-церебральный, легочный, кожный, гастроинтестинальный, другие редкие формы [20-34]. Поражение кожи среди всех локализаций мукормикоза составляет 6-25%, для него характерен контактный путь инфицирования, в том числе при ожогах, венопункциях, пластических операциях и пр. [35-40]. Мукормицеты прорастают и инвазируют своими гифами (мицелием) ткани и сосуды, повреждая эндотелий сосудов с помощью собственных рецепторов, что способствует образованию некроза, тромбов в коже и тканях. Впоследствии это может привести к развитию диссеминации грибковой инфекции и полиорганной дисфункции [13, 41-45].

Факторами риска развития аспергиллеза и мукормикоза являются: изменение иммунной системы, в том числе вызванное ВИЧ или SARS-COV-2; нейтропения, онкогематология, трансплантация; приобретенное снижение иммунитета в результате активной стероидной терапии; неконтролируемый сахарный диабет, диабетический кетоацидоз; гемохроматоз (повышенный уровень железа в сыворотке крови); сопутствующие заболевания и иммуносупрессия; длительное пребывание на искусственной вентиляции легких; острый респираторный дистресс-синдром, гормонотерапия и др. [46-64].

Все чаще появляются публикации о смешанной грибковой плесневой инфекции у постковидных больных. Так, Yasmine Benhadid-Brahmia и соавт. описали 38 пациентов с одновременной инвазией аспергилл и мукормицет в органы и ткани. Авторы отмечают, что в 34% случаев первоначально был диагностирован только аспергиллез, больные получали вориконазол, который не работает против мукормицет, с опозданием выявили мукормикоз. В результате, летальность составила 37% [65].

Диагноз аспергиллеза и мукормикоза устанавливают в соответствии с критериями Европейской организации по изучению и лечению рака 2008 г. (European Organization for Research and Treatment Cancer, EORTC) [66]. В настоящее время конкретные специфические биомаркеры для выявления мукормикозной инфекции отсутствуют. Роль теста на уровень галактоманнана и β-D-глюкана в бронхоальвеолярном лаваже, хорошо изученная и применяемая при аспергиллезе, для мукормикоза не подтверждена [67]. Для выявления мукормицет из образцов биоматериалов готовят препараты с 10% раствором КОН с добавлением флюоресцирующего маркера (калькофлюор белый). Окрашенный препарат просматривают в люминесцентном микроскопе, диагноз ставят при выявлении широкого лентовидного несептированного мицелия, ветвящегося под тупым, острым или под углом 90°. Важный и информативный метод диагностики - гистологическое исследование инфицированного биоптата, участков некротизированной ткани. Для выявления мицелия грибов в тканях препараты окрашивают гематоксилином и эозином по методу Гомори-Грокотта и, главное, проводят PAS-реакцию для выявления гликогена, мукополисахаридов, гликопротеинов клеточной стенки гриба. Мицелий (гифы) мукормицет в гистологическом препарате имеет характерные черты: толстый гиалиновый широкий (≥5 мкм), длинный (до 20-50 мкм) и несептированный. Для мукормицет типична неравномерная изогнутость мицелия (ветвление) под тупым, прямым или острым углом, иногда он раздвоенный в виде лент. Из-за поперечного среза при приготовлении гистологического препарата мукормицеты часто выглядят как коккоподобные фрагменты. Мицелий аспергилл более тонкий, с септами (перегородками) и не имеет характерной для мукормицет ветвистости [68-69].

Лечение аспергиллеза и мукормикоза из-за поздней диагностики остается сложной задачей, так как грибковая диссеминация распространяется очень быстро. Задержка лечения, например, мукормикоза приводит к экспоненциальному росту уровня смертности с 35 до 100%. Высокий уровень смертности больных мукормикозом связан не только с неспособностью иммунной системы успешно противостоять агрессивной грибковой инфекции, но и с устойчивостью мукоромицетов к большинству используемых в настоящее время антифунгальных препаратов [70-76]. Широкое хирургическое удаление инфицированных некротических тканей является неотъемлемой составной частью лечения мукормикоза кожи [77-78]. Варианты медикаментозного лечения мукормикоза включают введение липосомального AmВ или липидного комплекса АmВ (амфолип) в качестве основного режима лечения. Хорошо зарекомендовал себя современный антимикотик изавуконазол. Пременяется также препарат второго ряда - позаконазол, иногда в комбинации с эхинокандинами [79-83].

Клиническое  наблюдение (2022-2023 гг.)

Пациентка С., 32 года, 12.04.2022 поступила в стационар в экстренном порядке с жалобами на боли в правой ягодичной области.

Анамнез заболевания: 28.03.2022 - липофилинг в ягодичных областях. На 2-е сутки после липофилинга пациентка отметила выраженный болевой синдром в области правой ягодицы, в связи с чем выполняла аппликации мази Левомеколь и линимента бальзамического по Вишневскому. Болевой синдромом усиливался, и 12.04.2022 была вызвана бригада скорой медицинской помощи.

Анамнез жизни: хронические заболевания отрицает. Аллергические реакции отрицает. Наследственность не отягощена. Прививки: COVID-19 - привита. Перенесенные заболевания, инфекции и травмы отрицает. Перенесенные операции: имплантация молочных желез в 2018 г., абдоминопластика в январе 2022 г., липофилинг 28.03.2022. Лекарственные препараты не принимает. Вредные привычки отрицает.

Осмотр при поступлении: кожные покровы обычной окраски, частота дыхательных движений 18 в минуту, пульс 78 в минуту, артериальное давление 130/70 мм рт.ст., язык влажный, живот не вздут, мягкий, безболезненный, мочеиспускание не нарушено.

Местный статус: плотный инфильтрат правой ягодицы в области верхненаружного и верхневнутреннего квадрантов с гиперемией кожи, болезненный при пальпации; очагов размягчений, флюктуации нет. Диагноз приемного отделения: воспалительный инфильтрат правой ягодицы. Рентгенография органов грудной клетки: без патологии. Электрокардиограмма - норма. Ультразвуковое исследование (УЗИ) ягодицы: генерализованный распространенный отек подлежащих тканей правой ягодицы без признаков ограничения процесса. Лабораторные показатели при поступлении: снижение гемоглобина до 71 г/л (при норме 120); лейкоцитоз - 31,0×10⁹/л (при норме 4-9) со сдвигом влево; эозинофилы - 3%; тромбоцитоз - 584×10⁹/л (при норме 180-320); значительное повышение уровня С-реактивного белка (СРБ) - до 336 мг/л (при норме 0-5); общий белок - 60,6 г/л (при норме 65-84). Тест на COVID-19 - отрицательный.

Учитывая выраженные признаки системной воспалительной реакции и интоксикационного синдрома, начата эмпирическая антибактериальная терапия амоксициллином + клавулановой кислотой; пациентка оперирована в экстренном порядке: вскрыт инфильтрат ягодицы и выявлен некроз подкожной клетчатки, фасции и мышц; произведена некрэктомия в пределах визуально здоровых тканей. На магнитно-резонансной томографии (МРТ) на следующий день после поступления (13.04.2022) - признаки инфильтративно-воспалительных изменений мягких тканей правой ягодицы и верхней трети правого бедра. Выполнены повторные некрэктомии 14.04.2022 и 19.04.2022. Однако воспалительный процесс прогрессировал, выявлялось расширение зоны поражения. При каждом вмешательстве проводили забор материала для микробиологического и гистологического исследований. В раневом отделяемом от 15.04.2022 и 19.04.2022 роста микрофлоры не выявлено. Проводили местное лечение антисептиками и перевязки с мазью Левомеколь. Ввиду неэффективности антибиотикотерапии и с учетом клинических проявлений (рис. 1А) заподозрен инвазивный микоз и 21.04.2022 назначен флуконазол, который не оказал положительного эффекта. Проведена смена препаратов антибактериальной терапии на меропенем + ванкомицин - также без эффекта. 24-27.04.2022: компьютерная томография органов грудной клетки, УЗИ органов брюшной полости, ультразвуковое ангиосканирование вен нижних конечностей, эхокардиография патологии не выявили.

В связи с отрицательной локальной динамикой (рис. 1Б) и интоксикационным синдромом через 2 нед от поступления, 25.04.2022 пациентка переведена в отделение реанимации и интенсивной терапии гнойно-септического профиля. Гистология биоптата 25.04.2022 и 26.04.2022:  некроз. Цитология отпечатка 26.04.2022: обнаружены нити мицелия плесневого гриба без идентификации до вида. Грибковый налет на ране имел белый и зеленоватый оттенок. Учитывая плесневый характер микоза, флуконазол, который не работает при плесневых микозах, заменен на анидулафунгин. 27.04.2022 получен результат микробиологического исследования биоматериала из очага поражения: Acinetobacter baumanii 10¹ Multi-R + Klebsiella pneumoniae 10¹ Multi-R + E. coli 10¹ Multi-R + Aspergillus fumigatus 10². Противогрибковая терапия скорректирована в пользу вориконазола, а антибактериальная - в пользу цефоперазона + сульбактам; местно рана обработана фукорцином. К началу мая аспергиллезная плесень белого цвета визуально в ране не определялась, однако некроз черного цвета прогрессировал (рис. 1В, Г); 29.04.2022 вновь выполнена некрэктомия. В лабораторных показателях анемия, лимфоцитопения, эозинофиллез, тромбоцитоз, гипопротеинемия, уровень прокальцитонина в крови - 1,7 нг/мл (при норме 0,5).

Проведена консультация с микологом проф. С.А. Буровой, которая заподозрила мукормикоз ягодичной области, все гистологические препараты по ее рекомендации были срочно направлены в ПАО МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского для пересмотра, где 04.05.2022 в пораженных тканях обнаружены мукормицеты и аспергиллы (рис. 2А-Г). Таким образом, через 5 нед после липофилинга и через 3 нед от поступления в наш стационар у пациентки была диагностирована смешанная микогрибковая инфекция, а именно мукормикоз и аспергиллез ягодичных областей, развившийся после липофилинга. С этого момента по рекомендации миколога назначена системная терапия липид-ассоциированным амфотерицином В внутривенно капельно. Местно при перевязках в рану устанавливали тампоны, смоченные раствором дезоксихолата амфотерицина В. В комплекс лечения также были включены препараты парентерального и энтерального питания, альбумин, препараты крови, эубиотики, противовоспалительные, гастропротекторы, антикоагулянты; с целью профилактики венозных тромбозов нижних конечностей - компрессионный трикотаж, ультрафиолетовое облучение раневой поверхности.

Несмотря на комбинированную терапию, продолжалось прогрессирование процесса: распространение на вторую ягодицу и промежность. С 06.05 по 26.05.22 были выполнены 5 повторных некрэктомий (рис. 3А, Б), в том числе с применением воздушно-плазменных потоков. Только через 1 мес непрерывной противогрибковой терапии наметилась положительная местная динамика (рис. 3В, Г), однако на МРТ выявлен эпидурит L₅-S₁. Терапия продолжена, 02.06.2022 произведены очередная некрэктомия и санация парасакральных и паравертебральных карманов. С целью очищения раны, сокращения ее объема, стимуляции грануляционной ткани и ангиогенеза с 03.06.2022 использовались вакуум-ассистированные повязки (VAC) со сменой 2 раза в неделю (рис. 4A, Б), а на следующем этапе - интерактивные перевязочные средства: альгинаты в остаточные полости и бактериальная целлюлоза на поверхность раны (рис. 4В, Г). После выравнивания поверхности раны с кожей произвели аутодермопластику свободными расщепленными кожными лоскутами, взятыми с левого бедра (рис. 5A, Б).

Пациентка находилась в стационаре почти 4 мес, выписана на 12-е сутки после аутодермопластики 29.07.2022 (рис. 5В). Всего в стационаре проведено 108 койко-дней, из них 64 дня - в отдельном боксе ОРИТ. Динамика основных лабораторных показателей приведена в диаграммах (рис. 6).

Катамнез: через 6 (рис. 7) и 11 мес (рис. 8) мес от начала заболевания в апреле 2022 г. раневой процесс все еще остается незавершенным, регенерация обширной раны ягодиц продолжается, но медленно, полная эпителизации отсутствует. Однако лабораторные показатели восстановились до нормы: гемоглобин - 123 г/л; лейкоциты - 9,0×10⁹/л; лимфоциты - 30%, эозинофилы - 3%; тромбоциты - 300×10⁹/л. Через 15 мес от начала заболевания и 1 год после аутодермопластики процесс эпителизации раневого дефекта все еще не завершен полностью (рис. 9А, Б), сохраняется дефицит тканей; лабораторные показатели в пределах нормы. Наблюдение за пациенткой продолжается.

Обсуждение

Случай смешанного плесневого микоза (мукормикоз и аспергиллез) кожи и мягких тканей ягодичных областей, осложнивший пластическую операцию липофилинга ягодиц, в мировой литературе описан впервые [84].

Уникальность представленного случая состоит в том, что это заболевание развилось у молодой здоровой женщины, без вредных привычек, с нормальными иммунитетом и массой тела, не болевшей SARS-CоV-2 инфекцией, не страдающей сахарным диабетом и другими хроническими заболеваниями. Однако нельзя не учесть влияние на организм перенесенных ранее трансплантационных операций: имплантации молочных желез в 2018 г., абдоминопластики в 2022 г. за 2 мес до липофилинга. Входными воротами для инфекции в нашем случае были места введения трансплантируемой жировой ткани в область правой ягодицы.

Необычность случая также в том, что мы наблюдали микст-микобактериальную этиологию осложнения липофилинга, которое началось с плесневой грибковой аспергиллезной (Aspergillus fumigatus) и мультирезистентной бактериальной инфекции (Acinetobacter baumanii, Klebsiella pneumonia, E. сoli) в зоне операции на правой ягодице с присоединением других плесневых грибов - мукормицет, и в этих благоприятных для них условиях развернули мощный воспалительный процесс на обеих ягодицах, в крестцово-копчиковой и параректальной областях, в промежности и в верхней трети правого бедра. Обращает на себя внимание закономерная неэффективность начальной противогрибковой терапии флуконазолом, назначенной без предварительного выделения возбудителя на поверхности раны, так как этот препарат в основном показан для лечения кандидозной инфекции. Только после обнаружения плесневой аспергиллезной флоры и целенаправленного лечения вориконазолом, который высокоэффективен при аспергиллезе, был получен видимый клинический эффект.

Однако в последующем воспалительный процесс кожи и мягких тканей продолжал неуклонно прогрессировать и трудно поддавался лечению. Благодаря микробиологическому и гистологическому исследованиям в некротизированных тканях очага поражения были выявлены другие плесневые ангиотропные грибы: мукормицеты (так называемая "черная плесень"). Вориконазол при мукормикозе неэффективен и не рекомендован. Было решено перейти на липидный комплекс амфотерицина В, являющийся первой линией лечения мукормикоза. На фоне этого лечения воспалительный процесс постепенно купировался. Таким образом, успех лечения аспергиллеза и мукормикоза зависит от нескольких составляющих: ранней диагностики, адекватного применения противогрибковых препаратов, хирургического удаления пораженных некротизированных тканей, контроля основного и сопутствующих заболеваний.

Считаем, что факторами риска данного заболевания стали ослабляющие организм предшествующие пластические операции, а также возможные нарушения правил забора жира у пациентки для липофилинга и его дальнейшей транспортировки без контакта с воздухом. Возможно, имели место недостаточная антисептическая обработка операционного поля, инструментов для введения жира и отсутствие добавления антибиотиков в липоаспират.

Заключение

Известно, что пластическая операция липофилинг сопряжена с определенным риском развития осложнений, в том числе микозов. Знание механизмов, методов профилактики и лечения таких осложнений позволит свести к минимуму риски при выполнении этой процедуры. Анализ последних источников литературы, посвященных липофилингу, свидетельствует о том, что на сегодняшний день имеется достаточный и больший, чем несколько лет назад, багаж знаний по данному вопросу, необходимых для разработки клинических рекомендаций и критериев оценки безопасного выполнения липофилинга разных областей. Однако в нашем случае этого багажа знаний, видимо, оказалось недостаточно.

Учитывая актуальность вопроса безопасности пациентов и неуклонный рост спроса на эту процедуру, назрели необходимость и возможность проведения систематизации новейших знаний и их правильного клинического применения в практике. Особое значение имеют повышение квалификации хирургов, как молодых, так и с опытом, обучение с "постановкой руки" под руководством сертифицированного специалиста, передача актуальных теоретических знаний и проведение продвинутых обучающих курсов в лицензированных учебных центрах.

Литература

1. ISAPS. Patient Alert: Gluteal Fat Grafting to the Buttocks is a High Risk Cosmetic Surgery Procedure Warns. New York, 2018. URL: https://www.premierphysicianmarketing.com/ (date of access September 20, 2020).
2. Kim S.K., Choi J.A., Kim M.H., Kim M.S., Lee K.C. Treatment of the Mycobacterium chelonae Infection after fat injection // Arch. Plast. Surg. 2015. Vol. 42, N 1. P. 68-72. DOI: https://doi.org/10.5999/aps.2015.42.1.68
3. Rios L., Gupta V. Improvement in Brazilian Butt Lift (BBL) safety with the current recommendations from ASERF, ASAPS, and ISAPS // Aesthet. Surg. J. 2020. Vol. 40, N 8. P. 864-870. DOI: https://doi.org/10.1093/asj/sjaa098
4. Рахимов А.Я., Файзуллин Т.Р., Васильев В.С., Сергеев И.В. Безопасность липофилинга: механизмы, методы профилактики и лечения тяжёлых осложнений инъекционной трансплантации жировой ткани // Пластическая хирургия и эстетическая медицина. 2020. № 4. С. 73-78.
5. Vasilakis V., Hamade M., Stavrides S.A., Davenport T.A. Bilateral sciatic neuropathy following gluteal augmentation with autologous fat grafting // Plast. Reconstr. Surg. Glob. Open. 2018. Vol. 6, N 3. Article ID e1696. DOI: https://doi.org/10.1097/GOX.0000000000001696
6. Pek C.H., Lim J., Ng H.W., Lee H.J., Ong W.C., Foo A.T.L. et al. Extensive necrotizing fasciitis after fat grafting for bilateral breast augmentation: recommended approach and management // Arch. Plast. Surg. 2015. Vol. 42, N 3. P. 365-367. DOI: https://doi.org/10.5999/aps.2015.42.3.365
7. Skiada A., Lass-Floerl C., Klimko N. et al. Challenges in the diagnosis and treatment of mucormycosis // Med. Mycol. 2018. Vol. 56, suppl. 1. P. 93-101. DOI: https://doi.org/10.1093/mmy/myx101 PMID: 29538730.
8. Tissot F., Agrawal S., Pagano L. et al. ECIL-6 guidelines for the treatment of invasive candidiasis, aspergillosis and mucormycosis in leukemia and hematopoietic stem cell transplant patients // Haematologica. 2017. Vol. 102, N 3. P. 433-444. DOI: https://doi.org/10.3324/haematol.2016.152900 PMID: 28011902.
9. Ullmann A.J., Aguado J.M., ArikanAkdagli S. et al. Diagnosis and management of Aspergillus diseases: executive summary of the 2017 ESCMID-ECMM-ERS guideline // Clin. Microbiol. Infect. 2018. Vol. 24, suppl. 1. P. e1-e38. DOI: https://doi.org/10.1016/j.cmi.2018.01.002 PMID: 29544767.
10. Шадривова О.В., Хостелиди С.Н., Чудиновских Ю.А. и др. Инвазивный аспергиллез и мукормикоз у онкогематологических больных // Онкогематология. 2018. Т. 13, № 2. С. 39-47.
11. Кондаурова С.Л., Бегун И.В. Ультразвуковая визуализация проявлений инвазивного микоза (обзор литературы и собственные клинические наблюдения) // Дерматовенерология. Косметология. 2017. Т. 3, № 2. С. 193-208.
12. Климко Н.Н., Хостелиди С.Н., Борзова Ю.В. и др. Инвазивный аспергиллез у детей в Санкт-Петербурге // Российский журнал детской гематологии и онкологии. 2014. № 3. С. 37-43.
13. Bonifaz A., Vázquez-González D., Tirado-Sánchez A., Ponce-Olivera R.M. Cutaneous zygomycosis // Clin. 2012. Vol. 30. P. 413-419.
14. Klimko N., Kozlova Y., Khostelidi S. et al. The burden of serious fungal diseases in Russia // Mycoses. Vol. 58, N S5. P. 58-62. DOI:https://doi.org/10.1111/myc.1238
15. Тараскина А.Е., Васильева Н.В., Пчелин И.М., Игнатьева С.М., Спиридонова В.А., Учеваткина А.Е. и др. Молекулярно-генетические методы определения и видовой идентификации грибов порядка Mucorales в соответствии с глобальными рекомендациями по диагностике и терапии мукоромикоза (обзор литературы) // Проблемы медицинской микологии. Т. 22, № 1. С. 3-15.
16. Reid G., Lynch J.P. III, Fishbein M.C., Clark N.M. Mucormycosis // Semin. Respir. Crit. Care Med. 2020. Vol. 41, N 1. P. 99-114.
17. Jeong W., Keighley C., Wolfe R., Lee W., Slavin M., Kong D. et al. The epidemiology and clinical manifestations of mucormycosis: a systematic review and meta-analysis of case reports // Clin. Microbiol. Infect. 2019. Vol. 25, N 1. P. 26-34. DOI: https://doi.org/10.1016/j.cmi.2018.07.011
18. Cornely O.A., Alastruey-Izquierdo A., Arenz D., Chen S.C.A., Dannaoui E., Hochhegger B. et al. Global guideline for the diagnosis and management of mucormycosis: an initiative of the European Confederation of Medical Mycology in cooperation with the Mycoses Study Group Education and Research Consortium // Lancet Infect. 2019. Vol. 19, N 12. P. e405-e421. DOI: https://doi.org/10.1016/S1473-3099(19)30312-3
19. Климко Н.Н., Хостелиди С.Н., Шадривова О.В. и др. Инвазивный мукормикоз у онкогематологических больных (результаты проспективного исследования) // Онкогематология. Т. 12, № 2. С. 14-22.
20. Pal R., Singh B., Bhadada S.K., Banerjee M., Bhogal R.S., Hage N. et al. COVID-19-associated mucormycosis: an updated systematic review of literature // Mycoses. 2021. Vol. 64, N 12. P. 1452-1459. DOI: https://doi.org/10.1111/myc.13338
21. Didehdar M., Chegini Z., Khoshbayan A., Moradabadi A., Shariati A. Clinical presentations, diagnosis, management, and outcomes of renal mucormycosis: an overview of case reports // Front. Med. 2022. Vol. 9. Article ID 983612.
22. Sahu M., Shah M., Mallela V.R., Ingle A., Punjani T.A. et al. COVID-19 associated multisystemic mucormycosis from India: a multicentric retrospective study on clinical profile, predisposing factors, cumulative mortality and factors affecting outcome // Infection. 2023. Vol. 51, N 2. P. 407-416.
23. Amirzargar B., Jafari M., Ahmadinejad Z., Khodavaisy S., Zabihidan M. et al. Subglottic mucormycosis in a COVID-19 patient: a rare case report // Oxf. Med. Case Rep. 2022. Vol. 7. P. 274-277.
24. Nepali R., Shrivastav S., Singh Shah D. Renal mucormycosis: post-COVID-19 infection presenting as unilateral hydronephrosis in a young immunocompetent male // Case Rep. Nephrol. 2022. Vol. 2022. Article ID 3488031.
25. Luo S., Huang X., Li Y., Wang J. Isolated splenic mucormycosis secondary to diabetic ketoacidosis: a case report // BMC Infect. 2022. Vol. 22, N 1. P. 596.
26. Bauschert L., Sermet K., Fréalle E., Alfandari S., Beauvais D. et al. A case of subacute bowel obstruction revealing slowly-evolutive gastro-intestinal mucormycosis following allogeneic hematopoietic cell transplantation // J. Med. Mycol. 2022. Vol. 32, N 4. Article ID 101312.
27. Krishna V., Bansal N., Morjaria J., Kaul S. COVID-19-associated pulmonary mucormycosis // J. Fungi (Basel). Vol. 8, N 7. P. 711.
28. Макаров А.А., Оразвалиев А.И., Ушаков Р.В., Жабко Е.В. Клинический случай риноорбитально-церебрального мукормикоза, ассоциированного с COVID-19 и сахарным диабетом // Российская ринология. Т. 30, № 3. С. 210-216.
29. Swain S.K. Isolated involvement of palatine tonsil by COVID-19-associated mucormycosis // Med. J. Dr D. Y. Patil Vidyapeeth. 2022. Vol. 15, N 7. P. S110-S113.
30. Damaraju V., Agarwal R., Dhooria S., Aggarwal A.N., Muthu V. et al. Isolated tracheobronchial mucormycosis: report of a case and systematic review of literature // Mycoses. 2023. Vol. 66, N 1. P. 5-12.
31. Vikram V., Deshpande A., Reddy V., Pendyala S. COVID-19 - a consolidated review with emphasis on oral mucormycosis // JDMIMSU (Journal of Datta Meghe Institute of Medical Sciences University). 2022. Vol. 17, N 5. P. S111-S119.
32. Shastri M., Raval D.M., Rathod V.M. Cerebral mucormycosis in context with COVID-19 infection // J. Assoc. Physicians India. 2022. Vol. 70, N 8. P. 11-12.
33. Ramani P., Krishnan R.P., Pandiar D., Ramalingam K., Gheena S. et al. Chronic invasive aspergillosis with fulminant mucormycosis sparing palate in a post-COVID-19 patient - a case report // Ann. Maxillofac. Surg. 2022. Vol. 12, N 1. P. 102-105.
34. Josefiak E.J., Foushee J.H., Smith L.C. Cutaneous mucormycosis // Am. J. Clin. Pathol. 1958. Vol. 30, N 6. P. 547-552. DOI: https://doi.org/10.1093/ajcp/30.6.547
35. Rrapi R., Chand S., Gaffney R., Lo J.A., Smith J.S., Xia F.D. et al. Cutaneous mucormycosis arising in the skin folds of immunocompromised patients: a case series // JAAD Case Rep. 2021. Vol. 17. P. 92-95. DOI: https://doi.org/10.1016/j.jdcr.2021.06.022 PMID: 34746347; PMCID: PMC8551783.
36. Simbli M. et al. Nosocomial post-traumatic cutaneous mucormycosis: a systematic review // Scand. J. Infect. Dis. 2008. Vol. 40, N 6-7. P. 577-582. DOI: https://doi.org/10.1080/00365540701840096 PMID: 18584552.
37. Welch G. et al. Invasive cutaneous mucormycosis: a case report on a deadly complication of a severe burn // IDCases. 2022. Vol. 30. Article ID e01613. DOI: https://doi.org/10.1016/j.idcr.2022.e01613 PMID: 36131803; PMCID: PMC9483795.
38. Devauchelle P., Jeanne M., Frealle E. Mucormycosis in burn patients // J. Fungi (Basel). 2019. Vol. 5, N 1. P. 25. DOI: https://doi.org/10.3390/jof5010025
39. Shah Н. et al. Successful management of mucormycosis infection secondary to motor vehicle accident in a healthy adolescent: a case report // Med. Mycol. Case Rep. 2022. Vol. 38. P. 36-40.
40. Colman S. et al. Hepatic failure and malnutrition as predisposing factors of cutaneous mucormycosis in a pediatric patient // Med. Mycol. Case Rep. 2021. Vol. 35. P. 26-29. DOI: https://doi.org/10.1016/j.mmcr.2021.12.005 PMID: 35059283; PMCID: PMC8760179.
41. Liu J., Li S., Liu J., Liang B., Wang X., Wang H. et al. Longitudinal characteristics of lymphocyte responses and cytokine profiles in the peripheral blood of SARS-CoV-2 infected patients // EBioMedicine. 2020. Vol. 55. Article ID 102763.
42. Song G., Liang G., Liu W. Fungal co-infections associated with global COVID-19 pandemic: a clinical and diagnostic perspective from China // Mycopathologia. 2020. Vol. 185, N 4. P. 599-606.
43. Attaluri P., Soteropulos C., Kim N., Matloub H., Gander B. Cutaneous mucormycosis of the upper extremity: case reports highlighting rapid diagnosis and management // Ann. Surg. 2022. Vol. 89, N 6. P. e18-e20. DOI: https://doi.org/10.1097/SAP.0000000000003235 PMID: 36416689.
44. Duffy J., Harris J., Gade L., Sehulster L., Newhouse E., O’Connell H. et al. Mucormycosis outbreak associated with hospital linens // Pediatr. Infect. Dis. J. 2014. Vol. 33, N 5. P. 472-476.
45. Nalbandian A., Sehgal K., Gupta A., Madhavan M.V., McGroder C., Stevens J.S. et al. Post-acute COVID-19 syndrome // Nat. Med. 2021. Vol. 27, N 4. P. 601-615.
46. Castrejón Pérez A.D., Welsh E.C., Miranda I., Ocampo Candiani J., Welsh O. et al. Cutaneous mucormycosis // An. Bras. Dermatol. 2017. Vol. 92. P. 304-311.
47. Mallis A., Mastronikolis S.N., Naxakis S.S., Papadas A.T. Rhinocerebral mucormycosis: an update // Eur. Rev. Med. Pharmacol. Sci. 2010. Vol. 14. P. 987-992.
48. Kumar A., Kumar A., Kumar N., Sinha C., Singh P.K. et al. Does long-term oxygen therapy and noninvasive ventilation predispose rhino-orbital-cerebral mucormycosis in COVID-19 patients? // Indian J. Crit. Care Med. 2022. Vol. 26, N 9. P. 1063-1064.
49. Petrikkos G., Tsioutis C. Recent advances in the pathogenesis of mucormycoses // Clin. Ther. 2018. Vol. 40, N 6. P. 894-902.
50. Prattes J., Wauters J., Giacobbe D.R., Salmanton-García J., Maertens J., Bourgeois M. et al. Risk factors and outcome of pulmonary aspergillosis in critically ill coronavirus disease 2019 patients - a multinational observational study by the European Confederation of Medical Mycology // Clin. Microbiol. Infect. 2022. Vol. 28, N 4. P. 580-587.
51. Akhtar N., Khurshid Wani A., Kant Tripathi S., Prakash A., Amin-Ul Mannan M. The role of SARS-CoV-2 immunosuppression and the therapy used to manage COVID-19 disease in the emergence of opportunistic fungal infections: a review // Curr. Res. Biotechnol. 2022. Vol. 4. P. 337-349.
52. Ibrahim A.S., Spellberg B., Walsh T.J., Kontoyiannis D.P. Pathogenesis of mucormycosis // Clin. Infect. Dis. 2012. Vol. 54, suppl. 1. P. S16-S22.
53. Lamoth F., Kontoyiannis D.P. Therapeutic challenges of non-aspergillus invasive mold infections in immunosuppressed patients // Antimicrob. Agents Chemother. 2019. Vol. 63, N 11. Article IOD e01244-19.
54. Ibrahim A.S., Gebremariam T., Lin L., Luo G., Husseiny M.I., Skory C.D. et al. The high affinity iron permease is a key virulence factor required for Rhizopus oryzae pathogenesis // Mol. Microbiol. 2010. Vol. 77, N 3. P. 587-604.
55. Ibrahim A.S. Host cell invasion in mucormycosis: role of iron // Curr. Opin. Microbiol. 2011. Vol. 14, N 4. P. 406-411.
56. Ibrahim A.S. Host-iron assimilation: pathogenesis and novel therapies of mucormycosis. Mycoses. 2014 Dec;57 Suppl 3(0 3):13-7. doi: 10.1111/myc.12232. Epub 2014 Sep 1. PMID: 25178879; PMCID: PMC4461208.
57. Santos R., Buisson N., Knight S., Dancis A., Camadro J.-M., Lesuisse E. Haemin uptake and use as an iron source by Candida albicans: role of CaHMX1-encoded haem oxygenase // Microbiology. 2003. Vol. 149, N 3. P. 579-588.
58. Boelaert J.R., de Locht M., Van Cutsem J., Kerrels V., Cantinieaux B., Verdonck A. et al. Mucormycosis during deferoxamine therapy is a siderophore-mediated infection. In vitro and in vivo animal studies // J. Clin. Invest. 1993. Vol. 91, N 5. P. 1979-1986.
59. Prakash H., Chakrabarti A. Global epidemiology of mucormycosis // J. Fungi (Basel). 2019. Vol. 5, N 1. P. 26.
60. John T.M., Jacob C.N., Kontoyiannis D.P. When uncontrolled diabetes mellitus and severe COVID-19 converge: the perfect storm for mucormycosis // J. Fungi (Basel). 2021. Vol. 7, N 4. P. 298.
61. Mitre-Aguilar I.B., Cabrera-Quintero A.J., Zentella-Dehesa A. Genomic and nongenomic effects of glucocorticoids: implications for breast cancer // Int. J. Clin. Exp. Pathol. 2015. Vol. 8, N 1. P. 1-10.
62. Ramamoorthy S., Cidlowski J.A. Corticosteroids: mechanisms of action in health and disease // Rheum. Dis. Clin. 2016. Vol. 42, N 1. P. 15-31.
63. Becker D.E. Basic and clinical pharmacology of glucocorticosteroids // Anesth. Prog. 2013. Vol. 60, N 1. P. 25-32.
64. Russell C.D., Millar J.E., Baillie J.K. Clinical evidence does not support corticosteroid treatment for 2019-nCoV lung injury // Lancet. 2020. Vol. 395, N 10 223. P. 473-475.
65. Benhadid-Brahmi Y., Hamane S., Soyer B., Mebazaa A., Alexandre Alanio A., Chousterman B. et al. COVID-19-associated mixed mold infection: a case report of aspergillosis and mucormycosis and a literature review // J. Med. Mycol. 2022. Vol. 32. Article ID 101231.
66. De Pauw B., Walsh T.J., Donnelly J.P. et al. Revised definitions of invasive fungal disease from the European Organization for Research and Treatment of Cancer/Invasive Fungal Infections Cooperative Group and the National Institute of Allergy and Infectious Diseases Mycoses Study Group (EORTC/MSG) Consensus Group // Clin. Infect. Dis. 2008. Vol. 46, N 12. P. 1813-1821. DOI: https://doi.org/10.1086/588660
67. Mohapatra S., Barik M.R., Rath S., Padhi R.K., Behera H.S. et al. Diagnostic performance and clinical utility of conventional PCR assay in early diagnosis of COVID-19 associated rhino-orbito-cerebral mucormycosis // J. Fungi (Basel). Vol. 8, N 8. P. 844.
68. Skiada A., Lanternier F., Groll A.H., Pagano L., Zimmerli S., Herbrecht R. et al. Diagnosis and treatment of mucormycosis in patients with hematological malignancies: guidelines from the 3rd European Conference on Infections in Leukemia (ECIL 3) // Haematologica. Vol. 98, N 4. P. 492.
69. Donnelly J.P., Chen S.C., Kauffman C.A. et al. Revision and update of the consensus definitions of invasive fungal disease from the European Organization for Research and Treatment of Cancer and the Mycoses Study Group Education and Research Consortium // Clin. Infect. Dis. 2020. Vol. 71, N 6. P. 1367-1376. DOI: https://doi.org/10.1093/cid/ciz1008
70. Roden M.M., Zaoutis T.E., Buchanan W.L., Knudsen T.A., Sarkisova T.A., Schaufele R.L. et al. Epidemiology and outcome of zygomycosis: a review of 929 reported cases // Clin. Infect. Dis. 2005. Vol. 41, N 5. P. 634-653.
71. Ostovan V.R., Tabrizi R., Bazrafshan H., Moghadami M., Grant M. et al. Mortality-related risk factors for coronavirus disease (COVID-19)-associated mucormycosis: a systematic review and meta-analysis // Curr. Fungal Infect. Rep. 2022. Vol. 16, N 4. P. 143-153.
72. Deutsch P.G., Whittaker J., Prasad S. Invasive and non-invasive fungal rhinosinusitis - a review and update of the evidence // Medicina. 2019. Vol. 55, N 7. P. 319.
73. Werthman-Ehrenreich A. Mucormycosis with orbital compartment syndrome in a patient with COVID-19 // Am. J. Emerg. 2021. Vol. 42. P. 264.e5-e8. DOI: https://doi.org/10.1016/j.ajem.2020.09.032
74. Хостелиди С.Н. Диссеминированный мукормикоз, обусловленный Lichtheimia ornata. Описание клинического случая и обзор литературы// Проблемы медицинской микологии. 2021. Т. 23, № 1. С. 14-19.
75. Бурова С.А., Таганов А.В., Каштанова А.А., Горбачева Ю.В. Мукормикоз - опасная и реальная грибковая суперинфекция в период пандемии COVID-19 // Успехи медицинской микологии : сборник. Т. XXIII. Гл. 2. Фокальные и инвазивные микозы. С. 51-54.
76. Cornely O.A., Köhler P., Mellinghoff S.C., Klimko N. Mucormycosis 2018: the European Confederation for Medical Mycology (ECMM) method for assessing the quality of mucormycosis treatment. URL: ecmm.info/wp-content/uploads/EQUAL-Scorecard-Mucor-2018_Russian_20181031_DOI_QR.pdf DOI: https://doi.org/10.4126/FRL01-006409504
77. Попова М.О., Рогачева Ю.А. Мукормикоз: современные возможности диагностики и лечения, существующие проблемы и новые тенденции в терапии // Клиническая микробиология и антимикробная химиотерапия. 2021. Т. 23, № 3. С. 226-238.
78. Beeraka N.M., Liu J., Sukocheva O., Sinelnikov M.Y., Fan R. Antibody responses and CNS pathophysiology of mucormycosis in chronic SARS Cov-2 infection: current therapies against mucormycosis // Curr. Med. Chem. 2022. Vol. 29, N 32. P. 5348-5357.
79. Shetty S.S., Shetty S., Venkatesh S.B Integrated treatment strategies and prosthetic rehabilitation for COVID-19-associated mucormycosis // J. Datta Meghe Inst. Med. Sci. Univ. 2022. Vol. 17, N 5. P. S120-S123.
80. Abdelmonem R., Backx M., Vale L., Healy B., Williams D. Successful treatment of Mucor circinelloides in a Burn patient // Burns Open. 2022. 6, N 2. P. 77-81.
81. Höhl R., Bertram R., Kinzig M., Steinmann J., Sörgel F. et al. Isavuconazole therapeutic drug monitoring in critically ill ICU patients: a monocentric retrospective analysis // Mycoses. 2022. Vol. 65, N 7. P. 747-752.
82. Donnelley M.A., Zhu E.S., Thompson G.R. 3rd. Isavuconazole in the treatment of invasive aspergillos and mucormycosis infections // Infect. Drug Resist. 2016. Vol. 9. P. 79-86.
83. Van Daele R., Spriet I., Wauters J., Maertens J., Mercier T., Van Hecke S. et al. Antifungal drugs: what brings the future? // Med. Mycol. 2019. Vol. 57. P. S328-S343.
84. Бурова С.А., Таганов А.В., Каштанова A.А., Горбачева Ю.В. Мукормикоз кожи в дерматологической практике: опасная коинфекция в период пандемии COVID-19 (современное состояние вопроса) // Российский журнал кожных и венерических болезней. 2023. Т. 26, № 2. С. 131-142. DOI: https://doi.org/10.17816/dv278902